Неточные совпадения
То же самое он видел и в социалистических книгах: или это были прекрасные
фантазии, но неприложимые, которыми он увлекался, еще бывши студентом, — или поправки, починки того положения дела, в которое поставлена была Европа и с которым земледельческое дело в России не
имело ничего общего.
— Совершенно невозможный для общежития народ, вроде как блаженный и безумный. Каждая нация
имеет своих воров, и ничего против них не скажешь, ходят люди в своей профессии нормально, как в резиновых калошах. И — никаких предрассудков, все понятно. А у нас самый ничтожный человечишка, простой карманник, обязательно с фокусом, с
фантазией. Позвольте рассказать… По одному поручению…
Стильтон в 40 лет изведал все, что может за деньги изведать холостой человек, не знающий забот о ночлеге и пище. Он владел состоянием в 20 миллионов фунтов. То, что он придумал проделать с Ивом, было совершенной чепухой, но Стильтон очень гордился своей выдумкой, так как
имел слабость считать себя человеком большого воображения и хитрой
фантазии.
— А вы эгоист, Борис Павлович! У вас вдруг родилась какая-то
фантазия — и я должна делить ее, лечить, облегчать: да что мне за дело до вас, как вам до меня? Я требую у вас одного — покоя: я
имею на него право, я свободна, как ветер, никому не принадлежу, никого не боюсь…
С одною из таких
фантазий и пришел я в это утро к Звереву — к Звереву, потому что никого другого не
имел в Петербурге, к кому бы на этот раз мог обратиться.
Не
имею представления, как долго я был мертв, скорее всего 5 — 10 секунд, но только через некоторое время я воскрес, открыл глаза: темно и чувствую — вниз, вниз… Протянул руку — ухватился — царапнула шершавая, быстро убегающая стенка, на пальце кровь, ясно — все это не игра моей больной
фантазии. Но что же, что?
У нас у всякого кучера с форейтором были шестерики, и все разных сортов: вятки, казанки, калмыки, битюцкие, донские — все это были из приводных коней, которые по ярмаркам покупались, а то, разумеется, больше было своих, заводских, но про этих говорить не стоит, потому что заводские кони смирные и ни сильного характера, ни
фантазии веселой не
имеют, а вот эти дикари, это ужасные были звери.
— Особенную способность, ma cousine, я полагаю, надо
иметь, — возразил князь, — живую
фантазию, сильное воображение.
20-го июня. Ездил в Благодухово и картину велел состругать при себе: в глупом народному духу потворствовать не нахожу нужным. Узнавал о художнике; оказалось, что это пономарь Павел упражнялся. Гармонируя с духом времени в шутливости, велел сему художнику сесть с моим кучером на облучок и, прокатив его сорок верст, отпустил пешечком обратно, чтобы
имел время в сей проходке поразмыслить о своей живописной
фантазии.
— Доверия к нему не больше, как к малому ребёнку, потому что, — как знаете, — человек с
фантазией, а булочница — женщина крутая, и есть даже слушок, что в богородицах у хлыстов ходила, откуда у неё и деньги. А Семён обучился на гитаре играть и ко стихам большое пристрастие
имеет…
От природы сметливый, он
имел полную возможность и досуг развить и воспитать свой практический ум, сидя с пятнадцати лет в канцелярии; ему не мешали ни науки, ни чтение, ни фразы, ни несбыточные теории, которыми мы из книг развращаем воображение, ни блеск светской жизни, ни поэтические
фантазии.
Я постоянно
имею с этим дело и давно предоставил моему фельдшеру свободное право — по его собственной
фантазии определять причины смерти вскрываемых трупов, и знаю, что он все врет.
Женясь по живости своей и благородству восторженной
фантазии безо всякого обстоятельного осведомления о характере и других свойствах своей жены, он даже не заметил, что не
имел от нее определенного ответа: любит ли она его, или по крайней мере не любит ли кого-нибудь другого?
Напротив, в века
фантазии и возвышенных чувств плутовство
имеет более простора и легче маскируется.
Определяя прекрасное как полное проявление идеи в отдельном существе, мы необходимо придем к выводу: «прекрасное в действительности только призрак, влагаемый в нее нашею
фантазиею»; из этого будет следовать, что «собственно говоря, прекрасное создается нашею
фантазиею, а в действительности (или, [по Гегелю]: в природе) истинно прекрасного нет»; из того, что в природе нет истинно прекрасного, будет следовать, что «искусство
имеет своим источником стремление человека восполнить недостатки прекрасного в объективной действительности» и что «прекрасное, создаваемое искусством, выше прекрасного в объективной действительности», — все эти мысли составляют сущность [гегелевской эстетики и являются в ней] не случайно, а по строгому логическому развитию основного понятия о прекрасном.
[Гегелевская эстетика] решает его так: прекрасное в объективной действительности
имеет недостатки, уничтожающие красоту его, и наша
фантазия поэтому принуждена прекрасное, находимое в объективной действительности, переделывать для того, чтобы, освободив его от недостатков, неразлучных с реальным его существованием, сделать его истинно прекрасным.
Это увлечение чувством мы не думаем смешивать с вдохновением: вдохновение есть особенно благоприятное настроение творческой
фантазии; оно и увлечение чувством
имеют общего только то, что в людях, одаренных поэтическим талантом и вместе особенною впечатлительностью, вдохновение может переходить в увлечение чувством, когда предмет вдохновения располагает к чувству.
Точно так же, как рассказывал лесной охотник о своих ночных страхах и видениях в лесу, рассказывает и рыбак в своей семье о том, что видел на воде; он встречает такую же веру в свой рассказы, и такое же воспламененное воображение создает таинственных обитателей вод, называет их русалками, водяными девками, или чертовками, дополняет и украшает их образы и отводит им законное место в мире народной
фантазии; но как жители вод, то есть рыбы — немы, то и водяные красавицы не
имеют голоса.
Все эти живые и занимательные истории
имели тогда для меня полную вероятность, и их густое, образное содержание до такой степени переполняло мою
фантазию, что я сам был чуть ли не духовидцем.
О трогательности и отваге его кровавого над собою поступка люди, вероятно,
имели высокое мнение, но судили о нем так, как я сказал: естественных причин ему не доискивались, а, окутав все своею
фантазиею, сочинили из естественного события баснословную легенду, а из простого, великодушного Голована сделали мифическое лицо, что-то вроде волхва, кудесника, который обладал неодолимым талисманом и мог на все отважиться и нигде не погибнуть.
Тогда уже всякий
имеет полное право осуждать меня и смеяться над моими
фантазиями, потому что они получают объективное значение, подлежащее общему суду.
Маленький Кольцов и в 11–12 лет не
имел уже времени праздно предаваться пылким
фантазиям.
Он не хотел быть слепым исполнителем чьих-либо случайных
фантазий, а желал
иметь необходимую для пользы службы свободу выбора людей и плана действий, равно как и средств к их исполнению.
Генерал Ламновский умер позднею осенью, в ноябре месяце, когда Петербург
имеет самый человеконенавистный вид: холод, пронизывающая сырость и грязь; особенно мутное туманное освещение тяжело действует на нервы, а через них на мозг и
фантазию. Все это производит болезненное душевное беспокойство и волнение. Молешотт для своих научных выводов о влиянии света на жизнь мог бы получить у нас в это время самые любопытные данные.
В Орле тогда городских цирульников мало было, да и те больше по баням только с тазиками ходили — рожки да пиявки ставить, а ни вкуса, ни
фантазии не
имели. Они сами это понимали и все отказались «преображать» Каменского. «Бог с тобою, — думают, — и с твоим золотом».
Ежели правда, что Нерон сожег Рим, чтобы
иметь живой материал для описания пожара Трои, то, при всем великолепии подобного зрелища и при всей эстетичности цели, мы будем считать подобную
фантазию отвратительною, как противную нормальной человеческой природе.
Рассуждая же в восходящем направлении (ανιόντες), скажем, что она не есть душа, или ум, не
имеет ни
фантазии, ни представления, ни слова, ни разумения; не высказывается и не мыслится; не есть число, или строй, или величина, или малость, или равенство, или неравенство, или сходство, или несходство; она не стоит и не движется, не покоится и не
имеет силы, не есть сила или свет; не живет и не есть жизнь; не сущность, не вечность и не время; не может быть доступна мышлению; не ведение, не истина; не царство и не мудрость; не единое, не единство (ένότης), не божество, не благость, не дух, как мы понимаем; не отцовство, не сыновство, вообще ничто из ведомого нам или другим сущего, не есть что-либо из не сущего или сущего, и сущее не знает ее как такового (ουδέ τα οντά γινώσκει αυτόν ή αΰθή εστίν), и она не знает сущего как такового; и она не
имеет слова (ουδέ λόγος αυτής εστίν), ни имени, ни знания; ни тьма, ни свет; ни заблуждение, ни истина; вообще не есть ни утверждение (θέσις), ни отрицание (αφαίρεσις); делая относительно нее положительные и отрицательные высказывания (των μετ αύτη'ν θέσεις καί οίραιρε'σεις ποιούντες), мы не полагаем и не отрицаем ее самой; ибо совершенная единая причина выше всякого положения, и начало, превосходящее совершенно отрешенное от всего (абсолютное) и для всего недоступное, остается превыше всякого отрицания» (καί υπέρ πασαν αφαίρεσιν ή υπεροχή των πάντων απλώς οίπολελυμένου και έιε' κείνα των όλων) (de mystica theologia, cap.
Этот всех удививший переворот в чувствах доживавшей свой век Висленевой к молодой генеральше не
имел иных объяснений, кроме старушечьей прихоти и
фантазии, тем более что произошло это вдруг и неожиданно.
Он не только
имеет неограниченную власть над нашим смехом и слезами, над всеми приемами страсти, остроты, мысли и наблюдения, но и владеет неограниченной областью полного
фантазии вымысла ужасающего и забавного характера, владеет проницательностью и в мире выдумок, и в мире реальном, а надо всем этим царит одна и та же правдивость характеров и природы и одинаковый дух человечности».
Этот призрак
имеет свое воплощение в лице одного кавказского князя, потерявшего свою юную дочь, общую любимицу всего института. Но умершая маленькая княжна отнюдь не была похожа на мою гордую маленькую полугрузинку, получеркешенку Нину. Нет, нет! Она была совсем другая. Моя
фантазия создала светлый образ героини. Она — дитя моего воображения, моей творческой силы, дитя пережитого чужого страдания в эту благословенную и грустную-грустную мартовскую ночь!..
При сочинении оставил я название, данное ему самим завещателем, по пословице: «всякий барон
имеет свою
фантазию».
Таня мечтой неслась на берега Невы и создавала в своем воображении царские дворцы, палаты вельмож, роскошные праздники, блестящие балы, с толпой блестящих же кавалеров. Обо всем этом она
имела смутное понятие по рассказам княжны, передававшей ей то, что говорил князь Сергей Сергеевич, —
фантазия Тани была неудержима, и она по ничтожному намеку умела создавать картину.
20-го июня. Ездил в Благодухово и картину велел состругать при себе: в глупом и народному духу потворствовать не нахожу нужным. Узнавал о художнике; оказалось, что это пономарь Павел упражнялся. Гармонируя с духом времени в шутливости, велел сему художнику сесть с моим кучером на облучок и, прокатив его сорок верст, отпустил pedibusque [Пешком (лат.).] обратно, чтобы
имел время в сей проходке поразмыслить о своей живописной
фантазии.
Фантазия состояла в том, что, взволнованный нашим двойным злочинством, Коза сошел вниз, в гостиную, и, «
имея в лице вид бесчеловечный», подошел к губернаторше и сказал ей совершенно спокойным «бесчеловечным голосом...
Муж Глаши и ее дядя Пуговкин не замечали в состоянии Глаши ничего особенного: Пуговкин потому, что он не замечал никогда ничего, даже собственных слов и
фантазий, а Маслюхин потому, что он, как известно, и вовсе не
имел мысленных очес и видел только то, что моталось перед его соловыми, телесными глазами; а эти глаза видели женины плечи, завешенные длинными ресницами китайские глазки, да свеженький, нежно очерченный чувственный ротик.
По обыкновению, в таких случаях «особищно» окаждаемый должен был положить в руку кадящего священника какую-нибудь монету, и канцелярист Перфилий, разумеется, этот порядок знал, но
имел какую-то
фантазию его не исполнить: взял да ничего отцу Кириллу и не дал.
Это все произошло из-за куска меду и из-за того, что он не успел как должно поблагодарить полудикого горца за его отвагу, а я это поправил… Это было для него несносное оскорбление, но я хотел, чтобы мне не было до его
фантазий никакого дела. Вместо того чтобы прекратить разговор сразу, я сказал ему, что никаких наставлений не думал делать и о положении его
имею такое уважительное мнение, что не желаю допускать в нем никаких понижающих сближений.